Бывшая заместитель директора лагеря «Виктория» Татьяна Ланина находится в зале заседаний Киевского суда в двух ипостасях – как обвиняемая в деле о присвоении бюджетных средств (дело о «мертвых душах») и как свидетель по делу своего бывшего начальника Петроса Саркисяна, обвиняемого в нарушении правил противопожарной безопасности Сегодня ее допрашивали в качестве свидетеля.
Из ее ответов выясняются некоторые подробности того, как была организована противопожарная безопасность в лагере. 23 июня 2017 г. ГСЧС вынесла предписание об устранении недостатков в работе лагеря, которое содержало 100 пунктов. Мелкие устранили своими силами (обрезали ветви деревьев, наполнили пожарные водоемы), на ликвидацию более серьезных нужны были деньги. В частности, чтобы заключить договор об обслуживании противопожарной сигнализации. Отправили предписание в Департамент науки и образования Одесского горсовета, откуда получили ответ: денег дать не можем, потому что домики на баланс не приняты, обращайтесь в УКС. Директор лагеря отнес предписание в УКС, дальнейшая судьба документа неизвестна.
При этом в домики, не сданные в эксплуатацию, заселяли детей – по распоряжению все того же Департамента науки и образования. Более того, представитель Департамента, а также представители всех районных отделов образования города присутствовали при заселении более 400 детей в лагерь (из них 170 – в деревянные корпуса) в 16 и 17 гг. При этом, по словам Ланиной, в лагере не хватало ночных воспитателей, однако руководство Департамента ответило на просьбу руководства лагеря выделить дополнительных сотрудников категорическим отказом.
Перед каждым летним сезоном лагерь принимала комиссия, в которую, помимо санитарных врачей, представителя ГСЧС, входил также представитель Департамента. Такой акт был составлен в мае 2016 и в феврале 2017 г. Правда, акт за 2017 г. был действителен только до конца мая, потому что заканчивалось действие годичного акта о заземлении – без него лагерь эксплуатировать было нельзя. В мае Ланина с Саркисяном попытались подписать новый акт, но для этого надо было оплатить работы по проверке сопротивлений, соответствующая просьба руководства лагеря Департаментом науки и образования не была удовлетворена.
Тем не менее, в мае 17-го, перед приездом Президента, сотрудник ГСЧС Бондарь провел еще одну проверку лагеря, осмотрев его в присутствии ответственного за противопожарную безопасность воспитателя Натальи Янчик, и разрешил лагерю работать.
Однако адвокат потерпевших Татьяна Сягровец считает показания Ланиной, являющейся должностным лицом, неубедительными, не подкрепленными документами.
Из описания Ланиной ночи пожара заслуживает внимания эпизод с руководителем танцевального ансамбля «Адель» Татьяной Егоровой. По словам Ланиной, она увидела Егорову сразу после эвакуации из горящего корпуса, и первое, что та кричала в истерике, было слово «кипятильник». А затем – «я виновата, я виновата. Всех детей спасла, а своего сына не спасла». На допросе в декабре 2017 г. Ланина говорила следователю иное: о том, что Егорова кричала про кипятильник, она услышала от воспитателя Алены Адамской. На вопрос адвоката Николая Стоянова, когда же она говорила правду, Ланина ответила, что раньше не придавала значения слову «кипятильник» и поэтому не сказала об этом следователю. А теперь говорит правду.
Сколько в деле фигурирует кипятильников, сейчас трудно сказать. Один был найден «случайно» через несколько дней после пожара и после появления на пепелище сотрудников лагеря, второй нашли этим летом независимые эксперты, которые проводили повторную экспертизу по просьбе отца погибшей Софии Мазур Алексея Мазура. На сегодняшнем заседании мелькнул еще один кипятильник – в предписании ГСЧС. Однако Ланина утверждает, что использование данного электроприбора было категорически запрещено в лагере.
Татьяна Герасимова.
