На судебном заседании 7 августа продолжали взрываться большие и маленькие бомбы, заложенные следственно-оперативной группой под «дело 2 мая». Оглашались протоколы осмотра места происшествия и судебно-медицинской экспертизы потерпевших – тех, кто был ранен или получил травмы во время массовых беспорядков.
Несколько протоколов осмотра места происшествия касались ТЦ «Афина» – вестибюля торгового центра, кафе, супермаркета «Таврия-В», подземного паркинга. Осмотры проведены вечером 2 мая 2014 г. У адвоката Ольги Балашовой, которая проанализировала каждый документ, было много замечаний: один из следователей, осматривавших место происшествия, не был должным образом уполномочен вести расследование. К протоколам приложены фототаблицы, но, судя по приложению, фотоаппарат в момент осмотра был неисправен (откуда тогда взялись фотоснимки?). А вот еще совершенно удивительный факт: только 15 мая, почти через две недели после трагедии, был осмотрен большой участок улицы Греческой – от Соборной площади до ТЦ «Афина» – там, где шли главные бои в тот день. Но ведь хорошо известно, что уже рано утром 3.05.2014 г. большая бригада дворников Приморского района по чьему-то приказанию вышла на уборку центра города, вымела и выбросила в мусор все вещдоки – гильзы, патроны, бутылки из-под зажигательных смесей, замыли и кровь на асфальте и стенах домов. Тогда что же осматривали следователи?
Но одну пулю им все-таки найти удалось – возле дома №31 по ул. Дерибасовской, на углу переулка Вице-адмирала Жукова – там, откуда стреляли члены мобильной группы Куликова поля под руководством Виталия Будько («Боцман»). «Из чьего пистолета эта пуля извлечена, в протоколе не значится», – читает прокурор. Но самое главное другое – нет даже фотоснимка этой пули – ее не сделали «из-за отсутствия технических возможностей». Где находится сама пуля, прокурор также не уточнила.
Насчет невозможности сделать снимки «из-за отсутствия технических возможностей». Почему-то у журналистов, которые вели репортажи и стримы с улиц города в тот жаркий день, такая возможность была. Вот какие боеприпасы они сфотографировали «по горячим следам».
Но главная бомба – это результаты судебно-медицинской экспертизы. 7 августа оглашали только выводы экспертов, касающиеся пострадавших от огнестрельных ранений и травм. Но почему-то эти экспертизы были сделаны не в процессе осмотра самих пострадавших, а по медицинским документам. Так проводили экспертизу ранений, например, главреда «Думской» Олега Константинова. Кроме того, как заявила адвокат Ольга Балашова, один из экспертов по фамилии Деркач не значится в реестре Минюста. Но самое главное – само Одесское бюро СМЭ, как коммунальное учреждение, не имело права проводить экспертизу (и не имеет до сих пор), потому что, согласно Закону Украины «О судебной экспертизе», проводить судебно-медицинские экспертизы имеют право исключительно государственные специализированные учреждения, к которым относятся: научно-исследовательские учреждения Минюста и Минздрава, экспертные службы Минобороны, МВД, пограничной службы и СБУ.
Закон вступил в силу 5 октября 2004 года. С тех пор судебно-медицинские экспертизы в нашем городе выполняет не государственное, а коммунальное учреждение — КУ «Одесское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» (КУ «ООБСМЭ»), код ЕГРПОУ 05480950.
В том, что бюро не является государственным, нет никаких сомнений. Согласно уставу, учреждение относится к совместной собственности территориальных громад области. Его учредитель — Одесский областной совет, руководитель — Григорий Федорович Кривда, который согласно п. 4.3 Устава назначается на должность решением областного совета.
Согласно п. 1.2 Устава, контроль за деятельностью бюро СМЭ осуществляет управление здравоохранения ОГА. Данное управление входит в структуру областной государственной администрации и не является подразделением Минздрава.
Нынешняя редакция устава коммунального учреждения утверждена в 2010 году распоряжением тогдашнего председателя областного совета Николая Скорика.
Таким образом, коммунальное учреждение «Одесское областное бюро судебно-медицинской экспертизы» не является государственным специализированным учреждением, не имеет никакого отношения к перечисленным в Законе ведомствам и согласно букве закона, судебно-медицинские экспертизы проводить не может в принципе.
Об этом мы, члены «Группы 2 мая», узнали еще в июле 2014 г., сделав информационный запрос в Одесский областной совет и получив оттуда устав экспертного учреждения.
Теперь об этом узнала и адвокат Ольга Балашова, которая использовала этот аргумент в защиту своего подзащитного Долженкова на вчерашнем заседании.
Сущим пустяком на фоне этого всего выглядело отсутствие письменного ходатайства у прокурора Ирины Куприной о приобщении к материалам дела извлечений из уголовного дела №3700, которые оказались в руках прокуратуры в результате получения ею временного доступа к делу. Судьи не захотели рассматривать устное ходатайство, потребовали от обвинителя подготовить письменное, а также передать всем обвиняемым видеозаписи, которые к материалам прилагаются. Как оказалось, большинство обвиняемых видео не получили до сих пор.
Ну, а «вишенкой на торте» всего этого нагромождения правовой неразберихи и, боюсь, чьей-то служебной халатности стали заявления адвокатов В. Рыбина и О. Балашовой о том, что, несмотря на постановление суда о предоставлении им доступа к уголовному делу №3700, они безуспешно требовали 3 августа от следователей материалы.
Эту бомбу заложила сторона обвинения своим ходатайством о предоставлении ей этих материалов, а также суд, удовлетворивший и это ходатайство, и ходатайство защиты.
Но серьезный разговор об этом у нас еще впереди – юристы, которые сотрудничают с Центром правового мониторинга «Гідність», в данный момент изучают тексты ходатайств и постановления суда.
Автор – Татьяна Герасимова.
