История, увы, довольно типичная – расследуя убийство, полиция задерживает первого попавшегося человека и в ходе расследования подгоняет доказательства к обвинению, «чтобы было что принести в суд».  Вопрос, кто же на самом деле совершил преступление, а также судьба несправедливо обвиненного полицию не интересует. Похоже, не особенно волнует и то, насколько правдоподобно выглядит шитое белыми нитками дело.
К счастью, все чаще в таких случаях украинские суды выносят оправдательные приговоры. Дело об убийстве жителя села Гербино Балтского района Одесской области – одно из таких непростых дел.

Обвинение «на скорую руку»

Ранним утром 17 мая 2016 г.  жительница Гербино обнаружила во дворе своего дома тело убитого мужа. Он был без куртки и без обуви, руки в грязи, одежда пропитана кровью. На траве – следы волочения, которые еще не покрылись росой: кто-то затаскивал труп с улицы во двор.
Она знала, что муж вечером выпивал в компании из трех человек. Но хозяин дома еще ночью по телефону ей сказал, что муж уехал на мотоцикле вместе со своим другом В. (имя и фамилию не называем по просьбе героя статьи – прим. автора).

Едва дождавшись рассвета, она пошла к В. домой. Тот сообщил, что действительно после застолья подвез ее мужа до перекрестка, откуда было недалеко до дома. Когда она вернулась домой и пошла выгонять корову на пастбище, увидела тело…
В этот же день В. задержали, суд отправил его под домашний арест. Следствие под процессуальным руководством прокурора Котовской местной прокуратуры Одесской области Темного В.И. длилось всего два месяца, и в конце августа материалы производства поступили в Балтский районный суд. 19.01.2017 г. коллегия в составе Титовой Т.П., Бодашко Л.И. и Наумчак Л.И. вынесла В. приговор: 10 лет лишения свободы. Из судебного зала его отправили в СИЗО.

Судьям представили две версии событий – прокуратуры и обвиняемого.
Версия прокуратуры: в доме В. произошло застолье, во время которого между ним и его другом возникла ссора, в ходе которой на почве внезапно возникших неприязненных отношений В. решил друга убить. «Реализуя свой преступный умысел, направленный на умышленное причинение потерпевшему смерти, умышленно нанес ему ножом один удар в область грудной клетки слева, причинив тяжкое телесное повреждение в виде колото-резаной раны, повлекшее значительную кровопотерю, в результате чего наступила смерть от обескровливания внутренних органов», – сказано в обвинительном акте. Потом В. якобы на руках отнес тело к другу домой и положил во дворе.

Обвиняемый рассказал суду другую историю. Ему принесли повестку из военкомата, и он ездил в Балту подавать документы.  Но некоторых бумаг не хватало, поэтому вернулся в Гербино, чтобы мать помогла ему заполнить дополнительные документы. Один из соседей попросил его привезти сигареты, и В. поехал на поле, где сосед и еще один односельчанин, которого впоследствии нашли убитым, пасли коров. Примерно в 19.00 они пригнали коров в село. Сосед, которому он привез сигареты, предложил «посидеть у него в связи с призывом на военную службу». Примерно в 21.00 В. собрался уезжать (он был на мотоцикле), второй односельчанин попросил подвезти его домой. Взяв у хозяина бензин, они уехали.
Высадив односельчанина на перекрестке неподалеку от его дома, В. уехал к своим родителям, чтобы заполнить бланк, который ему дали в райвоенкомате. Но мать сказала, чтобы он зашел утром. Ночевать он пошел к себе в дом, находящийся рядом с домом его родителей.

Первое, что бросается в глаза еще до изучения подробностей: версия Котовской прокуратуры выглядит очень схематично, слеплена, скорее всего, «на скорую руку». Версия обвиняемого более правдоподобна, и она нуждалась в тщательном изучении. Но перед следователями Балтского отдела полиции ГУНП в Одесской области, скорее всего, даже задачи такой не ставилось, им важно было побыстрее раскрыть преступление и отчитаться.

Непростое дело

Судьи Балтского районного суда были обязаны проанализировать обе версии, тщательно взвесить не только показания свидетелей и документы, представленные обвинением, но и доводы адвоката. Однако аргументы защиты они сочли безосновательными. Остается загадкой, почему они с самого начала поверили именно в версию следствия и не приняли во внимание многочисленные противоречия, которые бросаются в глаза даже юридически неподкованному человеку.

Адвокат Юлия Лесовая вступила в дело на стадии завершения расследования и передачи обвинительного акта в суд.
– Я сразу обнаружила, что доказательства собраны с нарушениями процесса, – рассказывает она. –  Ни фигуранту дела, ни понятым во время следственных действий не разъясняли их права. Во время обыска в доме подозреваемого изымали вещи и предметы, а в протоколе изъятия не указали способ упаковки. Следователь должен подробно описать, что и как он изъял, куда положил, как упаковал и опечатал. В результате выпадения этого важного звена мы не можем утверждать, что в суде оказались именно те улики, которые были изъяты в ходе обыска. В Балтском суде понятые (их было четверо) при допросе путались, какого цвета были пакеты, в которые упаковывали изъятые предметы.

Отправляя дело в суд, следователи не обратили внимания на большое количество несостыковок в своей версии. Это позволило стороне защиты заявить о разумном сомнении в том, что В. совершил убийство. А это, как известно, толкуется в пользу обвиняемого.
Например, при обыске в доме В. обнаружили отпечаток обуви с кровью. У него изъяли всю обувь, но ни на одной паре следов крови нет. Чьи это следы на самом деле, следователи не поинтересовались. В подногтевом содержимом и смывах с рук обвиняемого нет следов ДНК жертвы, а в его подногтевом содержимом и смывах с рук нет следов ДНК обвиняемого. Потерпевший был убит одним ударом ножа под сердце, но орудия убийства не нашли и даже не искали.
Кроме того, было нарушено право В. на защиту. С момента задержания в 11.00 у него не было адвоката, защитник появился только в 18.30 в Балтском отделе полиции, где В. предъявили подозрение. Вместе с полицейскими адвокат уговаривал В. признаться в убийстве с целью самообороны, обещая за это условный срок. В. утверждает, что ему объяснили, что и как он должен рассказывать и показывать во время проведения следственного эксперимента.
Многое из того, что В. рассказал во время эксперимента, совершенно не стыкуется ни с показаниями свидетелей, ни с экспертизой, ни с обстоятельствами дела.  По версии обвинения, В. принес раненого соседа на плече и положил во дворе возле ворот. Но жена нашла своего мужа в стороне от ворот, недалеко от дома, в месте, которого с улицы не было видно. Следователь пояснял суду, что жертва могла от ворот переместиться к дому. Но эксперт, проводивший судебно-медицинское обследование тела погибшего, утверждает, что характер ранения не позволял ему самостоятельно передвигаться. Кроме того, следы обильного кровотечения должны были остаться на одежде В., но таких следов на одежде не нашли. Как и следов ДНК погибшего на руках В.  Следы волочения на траве также противоречат версии о том, что он переносил тело. И то, что рубашка мужа закатилась под шею, как показала в свидетельских показаниях жена, подтверждает, что настоящий убийца волочил тело по земле.
Во время следственного эксперимента В. показал место на берегу ставка, с которого он якобы выбросил нож в воду, но никаких попыток найти нож, вытащить его из воды с помощью специальных магнитов полицейские не предприняли.
Важная деталь: протокол проведения следственного эксперимента был набран на компьютере, распечатан на принтере и затем подписан понятыми. Поэтому у адвоката возникло закономерное подозрение, что он был подготовлен заранее. Да и понятые говорили об этом в Балтском суде.
Во время оперативно-следственных действий задействовали служебную собаку, которая якобы привела от тела жертвы к дому В. Но, во-первых, кинолог не входил в следственно-оперативную группу, и такой документ, как рапорт, не является доказательством в соответствии с уголовным процессуальным законом. Во-вторых, если исходить из того, что показал В. на следственном эксперименте, собака должна была привести не к его дому, а к ставку, куда он отправился выбрасывать нож. Ну, и в-третьих: на самом деле собака вначале подошла к дому родителей В., долго там топталась. Пока на место не пришла голова сельского совета, которую пригласили быть понятой, и не сказала полицейским: «Да вы же не там стоите, здесь живут его родители». И повела к дому В. Об этом говорили несколько свидетелей.
Показания жены хозяина квартиры, где все трое отмечали призыв В. в армию, подтверждает именно его версию. Да, выпивали в их доме приблизительно до 21 часу. Потом В. кто-то позвонил, он подошел к ее мужу и попросил отлить ему бензина – у него в мотоцикле закончился. Потом В. предложил третьему собутыльнику подвезти его домой, т.к. живут рядом. Они уехали вместе. Свидетельница заявила, что никакой ссоры между В. и потерпевшим не было, у них всегда были добрососедские отношения, они никогда не ссорились, да и потерпевший был совершенно неконфликтным человеком.

Еще свидетельница утверждает, что В. был одет в темно-синие джинсы.
Это очень важное свидетельство, потому что на следственном эксперименте В. утверждал, что был одет в камуфляжные штаны, а нож после убийства положил в карман этих штанов. И действительно, оперативники нашли камуфляжные штаны в кустах недалеко от дома В. Штаны были в крови. Иммунологическая экспертиза не установила, чья это кровь – она могла принадлежать как обвиняемому, так и потерпевшему.
На самом деле в тот вечер на В. были темно-синие джинсы. Но сотрудники полиции изъяли в ходе обыска другие джинсы, которые сушились после стирки в доме его родителей. На них действительно нашли следы крови, которые, согласно экспертизе, совпадают с генетическими признаками крови жертвы. Если допустить, что В. был одет именно в эти джинсы, то на ком тогда были надеты камуфляжные штаны? Увы, версия о том, что в убийстве виноват совсем другой человек, следствием вообще не рассматривалась.
Не доказали следователи ни мотива, ни умысла преступления. Не доказали, что у В. и потерпевшего действительно «внезапно» возникли неприязненные отношения. Несколько свидетелей рассказали в суде, что у них были нормальные отношения, что они работали вместе, помогали друг другу, не ссорились и в этот вечер.

Тем не менее, Балтский суд проигнорировал очевидные факты.
– В процессе слушаний судьи в Балте позволяли себе реплики типа «Ну, все понятно», – рассказывает Лесовая. – Однако, когда наша жалоба на приговор рассматривалась в апелляционном суде Одесской области, один из членов коллегии сказал: «Да, непростое дело, надо изучить».

Разумное сомнение

В результате рассмотрения жалобы приговор отменили «в связи с существенными нарушениями требований уголовного процессуального закона, которые помешали вынести законное и обоснованное судебное решение».
Судьи апелляционной инстанции обратили внимание на то, что в приговоре не указано точное место совершения преступления. Не указан адрес дома, где проводился обыск, перепутан адрес дома, где проводился следственный эксперимент. Отсутствует в приговоре и мотив совершения преступления. Коллегия согласилась с доводами защиты о том, что протокол осмотра места происшествия и протокол обыска являются недопустимыми доказательствами: участникам этих следственных действий не разъяснялись их права и обязанности, не указаны адреса и даты рождения понятых, в протоколах не содержатся сведения про изъятые вещи и способ их идентификации, не указан способ упаковки изъятых предметов и т.д.

Дело было возвращено в первую инстанцию на новое рассмотрение. Из-за того, что в Балте было невозможно сформировать новую коллегию, рассматривал материалы суд Любашевского района.
– На первом же подготовительном заседании судьи освободили моего подзащитного из-под ареста и определили намного более мягкую меру пресечения – ночной домашний арест. И весь судебный процесс здесь велся совершенно иначе, – рассказывает Юлия Лесовая. – По тому, какие вопросы задавали, как уважительно относились к сторонам, к их правам, было видно, что судьи действительно хотят разобраться и вынести объективное решение. Процесс продолжался всего полгода, и 10 октября был вынесен приговор, полностью оправдывающий В. в совершении убийства. Судьи использовали в тексте приговора такие понятия, как «разумное сомнение», «недопустимые доказательства».
По мнению судебной коллегии, сторона обвинения не доказала виновность обвиняемого вне разумного сомнения. К такому выводу суд пришел в результате исследования предоставленных прокурором доказательств в их совокупности и взаимосвязи. «Как было установлено в ходе судебного следствия, орган предварительного расследования провел расследование факта смерти потерпевшего однобоко, предвзято, без отработки других версий убийства».

Оценить действия полиции и прокуратуры должен другой суд при рассмотрении другого уголовного дела – за преступления против правосудия. Но будет ли проведено такое расследование? И состоится ли такой суд?

Пока же Котовская местная прокуратура подала апелляционную жалобу, рассмотрение которой назначено на 19 февраля в Одесском апелляционном суде. Если оправдательный приговор “устоится” в апелляции, решение вступит в законную силу, и вопросительный знак из заголовка статьи можно будет смело убрать.

Татьяна Герасимова.